— Если своим поведением я имела несчастье доставить вам неудовольствие, сэр, то приношу вам самые глубокие и самые искренние извинения. Но я отнюдь не раскаиваюсь, что отвечала дерзко сэру Фредерику, когда он стал грубо преследовать меня.

Раз уж он забыл, что я аристократка по рождению, необходимо было ему напомнить, что я по крайней мере женщина.

— Прибереги, пожалуйста, свои дерзости для тех, кто захочет спорить с тобой на эту тему, Изабелла, — холодно заметил отец. — Что до меня, подобные разговоры мне надоели, и я больше не скажу 0-6 этом ни слова;

« — Да благословит вас бог, дорогой отец! — воскликнула Изабелла, схватив отца за руку, которую тот хотел было отнять. — Я во всем готова повиноваться вам, но не заставляйте меня выслушивать любезности этого человека. Они для меня тяжелое наказание.

— Ты бываешь отменно любезна, мисс Вир, когда послушание соответствует твоим интересам, — продолжал неумолимый отец, вырывая у дочери руку, — но отныне, дорогая, я не намерен докучать тебе своими советами. Полагайся только на себя.

В этот момент на них набросились четверо бандитов. Мистер Вир и слуга выхватили кинжалы, которые в те времена принято было всегда иметь при себе, и попытались отразить атаку и защитить Изабеллу. Но пока каждый из них сражался с одним из нападавших, два других негодяя увлекли молодую женщину в чащу и там усадили ее на спрятанную в роще лошадь. Вскочив на своих лошадей, они пустились крупной рысью, держа ее лошадь с двух сторон за узду. Еле заметными и извилистыми тропинками по полям и долинам, через пустошь и болото они привезли ее в крепость Уэстбернфлет, где она оставалась под строгим, но заботливым надзором старухи, сыну, которой принадлежала эта твердыня.

Как ни умоляла мисс Вир старую каргу открыть причину, по которой ее увезли силой и подвергли заключению в этом уединенном месте, та не сказала ни слова. Появление перед крепостью Эрнсклифа с сильным отрядом всадников встревожило бандита.

Он уже отдал приказание вернуть Грейс Армстронг ее друзьям, и ему и в голову не пришло, что это неожиданное нападение предпринято ради нее. Увидев во главе отряда Эрнсклифа, привязанность которого к мисс Вир была предметом толков во всей округе, он уже не сомневался, что единственной целью нападения является ее освобождение. Боязнь личной ответственности принудила его выдать пленницу; о том, как это все произошло, было рассказано выше.

В тот самый момент, когда послышался топот лошадей, увозивших дочь Эллисло, ее отец упал на землю. Слуга, рослый парень, который уже начал было теснить своего противника, тотчас перестал сражаться и бросился на помощь хозяину, решив, что тот получил смертельную рану. Оба негодяя тут же покинули поле боя, скрылись в, кустах и, сев на лошадей, поскакали во весь опор вслед за своими товарищами. Между тем Диксон с радостью обнаружил, что мистер Вир не только жив, но даже не ранен. Он, по всей видимости, просто потерял равновесие в пылу битвы и упал, споткнувшись о корень дерева, в то время как пытался нанести удар своему противнику. Отчаяние, охватившее его, когда он обнаружил исчезновение дочери, было, по словам Диксона, настолько велико, что зрелище это растрогало бы даже камень. Он был так обессилен своим горем и несколькими бесплодными попытками отыскать след похитителей, что добрался до дома и поднял на ноги всех слуг очень нескоро.

Все его поведение свидетельствовало о безутешном горе.

— О, не говорите со мной, сэр Фредерик, — нетерпеливо повторял он, — вы никогда не были отцом.

Она моя дочь, неблагодарная дочь, увы, но зато единственная! Где мисс Айлдертон? Она должна что-нибудь знать о случившемся. Мне кое-что известно об ее интригах: ни к чему хорошему они привести не могли. Иди, Диксон, позови сюда Рэтклифа. Пусть он явится, не мешкая ни минуты.

В этот момент человек, о котором шла речь, вошел в комнату.

— Послушай, Диксон, — продолжал мистер Вир другим тоном, — передай мистеру Рэтклифу, что я хотел бы побеседовать с ним по важному делу. — Ах, дорогой мой, — продолжал он, как бы только что заметив вошедшего, — именно ваш совет мне более всего необходим в постигшем меня несчастье.

— Что случилось, мистер Вир, чем вы так взволнованы? — спросил мистер Рэтклиф озабоченным тоном. И пока лэрд Эллисло излагает Рэтклифу во всех деталях утреннее происшествие, сопровождая свой рассказ жестами, выражающими крайнее горе и возмущение, мы воспользуемся возможностью рассказать читателям о взаимоотношениях этих двух джентльменов.

Молодые годы мистер Вир из Эллисло провел в необузданной погоне за наслаждениями. Позже ей на смену явилось мрачное и ненасытное честолюбие, не менее пагубное по своим последствиям. Он привык удовлетворять свои страсти, не считаясь с тем, что это подтачивает его состояние; зато в тех случаях, где дело не шло об удовлетворении его прихотей, он был скуп и расчетлив. Когда в результате бурно проведенной молодости его дела пришли в упадок, он уехал в Англию, где, как стало известно, вступил в выгодный брак. Много лет он не жил в своем родовом имении. Вдруг, неожиданно для всех, он вернулся вдовцом и привез с собой дочь, которой было тогда лет десять. С этого момента он, по мнению простодушных обитателей окрестных гор, принялся тратить деньги без ограничения. Казалось, он давно уже должен был погрязнуть в долгах, но он продолжал жить на широкую ногу, пока в замке Эллисло не поселился мистер Рэтклиф; и вот тут, всего за несколько месяцев до начала нашего повествования, все вокруг окончательно убедились в его разорении. С момента своего прибытия последний, при молчаливом согласии, хотя и к неудовольствию хозяина замка, захватил в свои руки бразды правления и стал оказывать какое-то необъяснимое влияние на ведение всех его личных дел.

Мистер Рэтклиф был серьезным, уравновешенным и сдержанным человеком средних лет. Все, кому доводилось вступать с ним в деловые отношения, считали его человеком необычайно сведущим. С людьми он общался мало, но при встречах и беседах всегда поражал своими знаниями и умом. Еще до того, как он окончательно поселился в замке, он время от времени навещал мистера Вира и тот, в отличие от своей обычной манеры обращаться с теми, кто стоял ниже его по положению, всегда относился к нему с подчеркнутым вниманием, чуть ли не с подобострастием.

Тем не менее казалось, что хозяин замка всякий раз испытывал какую-то неловкость при его появлении, а проводив его, облегченно вздыхал. Таким образом, когда Рэтклиф приехал и поселился в замке, легко было заметить, что его присутствие доставляет мистеру Виру мало удовольствия. И действительно, в их отношении друг к другу своеобразно сочетались доверие и настороженность. Мистер Рэтклиф вел наиболее важные дела мистера Вира, и хотя последний отнюдь не был одним из тех богатых бездельников, которым лень настолько мешает заниматься собственными делами, что они рады препоручить их кому-нибудь другому, тем не менее во многих случаях можно было наблюдать, как он поступался своим мнением и соглашался с мнением Рэтклифа, которое тот не стеснялся довольно недвусмысленно вы» сказывать.

Ничто, казалось, не выводило мистера Вира из себя больше, чем замечания окружающих, касающиеся зависимого положения, в котором он очутился.

Когда об этом заговаривал сэр Фредерик или кто-нибудь из друзей, мистер Вир обычно возражал им в надменном и возмущенном тоне или же пытался уклониться от прямого ответа, говоря с принужденным смехом, что Рэтклиф знает себе цену, что он самый честный и знающий человек на свете и что без помощи и совета Рэтклифа он просто не в состоянии управиться со своими английскими делами. Таков был человек, который вошел в комнату в тот момент, когда мистер Вир призывал его к себе, и который с удивлением, смешанным с явным недоверием, выслушал теперь торопливую повесть о том, что произошло с Изабеллой.

Ее отец кончил следующими словами, обращенными к сэру Фредерику и другим джентльменам, которые стояли вокруг, изумленно внимая рассказу: